УДК 94(437):323

Э. Г. Задорожнюк

О ПОИСКАХ АЛЬТЕРНАТИВ РАЗВИТИЯ ЧЕХОСЛОВАЦКОГО ОБЩЕСТВА ПОСЛЕ КРУШЕНИЯ ПРАЖСКОЙ ВЕСНЫ

В статье прослежена идейная борьба в Чехословакии после поражения Пражской весны. Проанализирован феномен чехословацкого оппозиционного движения после августа 1968 г. и определены векторы его идейных разломов. Клинч социалистов-нормализаторов и оппозиционеров - приверженцев идеи "социализма с человеческим лицом" - побуждал искать новые формы протеста уже не в рамках социалистической парадигмы, а в контексте диссидентского движения с его "неполитической политикой". Ключевые слова: Пражская весна, "социализм с человеческим лицом", "режим нормализации", оппозиционное движение, диссидентство, "неполитическая политика", плюрализм, еврокоммунизм.

Идейная борьба в Чехословакии после крушения Пражской весны не только не прекратилась, но по многим направлениям резко интенсифицировалась. Социализм с человеческим лицом, или демократический социализм, как антитеза советской модели - эти идеи Пражской весны даже после ее крушения интеллектуально инспирировали дальнейший поиск противниками утверждавшегося "режима нормализации" выхода страны из кризиса по целой палитре направлений. Властная элита этому могла противопоставить лишь одно - идею "нормализаторского" социализма. И все же любые идеи надо было соотносить с реалиями и перспективами их изменений, а это не внушало особого оптимизма. А главное - пришло время помещать дискуссии о судьбах социализма в стране, что в то время являлось и дискуссией о судьбах самой страны, в более широкие идейные контексты.

Весьма примечательной в этом отношении явилась развернувшаяся в чехословацкой печати на рубеже 1968-1969 годов полемика писателя Милана Кундеры и драматурга Вацлава Гавела, последовательно не принимавших "нормализацию". Эта полемика - вольно или невольно - стала той матрицей, по которой во многом проходила дифференциация идейных установок чехословацкой оппозиции в годы "режима нормализации". Она предвосхитила идейные разломы в чехословацком оппозиционном движении в более отдаленной перспективе, когда клинч социалистов-нормализаторов и оппозиционеров, приверженцев идеи социализма с человеческим лицом, побуждал искать новые формы протеста, но уже не в рамках социалистической парадигмы.

Данная полемика (и в первую очередь размышления Кундеры) помимо этого указывала на тесную взаимосвязь чехословацкого кризиса с идеологическими виражами западноевропейских коммунистов, которые декларировали отход от авторитарных левых, ориентировавшихся на советский опыт, и уже с конца 1960-х годов демонстрировали серьезное смещение идеологических постулатов к социал- демократическому центризму.

Надо сказать, что размышления Кундеры весьма любопытны в контексте диверсификации социалистической доктрины не только после поражения Пражской весны; они по-прежнему актуальны, получив "второе дыхание" в дни "тотального" отторжения социализма. Подтверждение этому - перепечатка в чешской печати почти сорок лет спустя, в декабре 2007 года, трех эссе Кундеры и Гавела, которая побудила современных чешских (и не только чешских) историков, политологов, философов, публицистов и политических деятелей высказать свои соображения по этому поводу. Проходившая в течение всего 2008 г. в чешской печати дискуссия, показала, что Кундера и Гавел затронули болевые точки, связанные не только с прошлым чешского общества, но и с его будущим.

В чем же суть этой полемики? В декабре 1968 г. Кундера опубликовал эссе "Чешская доля" (Севку йЬё!). В нем он утверждал, что в Чехословакии была предпринята "попытка создать наконец-то (и впервые в его мировой истории) социализм без всесилия тайной полиции, со свободой печатного и устного слова, с общественным мнением, которое выслушивается, и с политикой, которая на нем базируется, со свободно развивающейся современной культурой и с людьми, у которых исчез страх". По его словам, это попытка, благодаря которой "чехи и словаки впервые с конца средневековья оказались снова в центре всемирной истории и адресовали свой призыв человечеству" [3].

Каким виделся Кундере смысл чехословацкого призыва? Он заключался в следующем: "показать, какие безграничные демократические возможности остаются до сих пор неиспользованными в социалистическом общественном проекте, и доказать, что эти возможности можно развить лишь в случае полного освобождения начал политической самобытности отдельного народа. Этот чехословацкий призыв по- прежнему сохраняет силу".

"Новая политика", то есть практика социализма с человеческим лицом, по его словам, этот "ужасный конфликт выдержала". Хотя она и уступила, но "не распалась, не рухнула": именно в этом Кундера видел "огромную надежду для будущего", утверждая, что "значение чехословацкой осени, возможно, даже превосходит значение чехословацкой весны" [3]. Итак, чешская доля и миссия Чехословакии - спасение идеи социализма, придание ему человеческого лица - такова спрямленная логика выступления Кундеры.

Позицию Кундеры жесткой критике подверг Гавел в эссе "Чешская доля?" (февраль 1969 г., опубликовано в апреле 1969 г.). Он писал: "Действительно, если мы будем внушать себе, что страна, которая хотела ввести свободу слова - то есть то, что в большинстве цивилизованного мира является само собой разумеющимся - и которая хотела положить конец своеволию тайной полиции, благодаря именно этому оказалась в центре всемирной истории, мы, во всей своей серьезности, предстанем по сути никем иным как самовлюбленными простаками, смешными своим провинциальным мессианизмом!".

"Свобода и законность, - продолжал Гавел, - являются первейшим условием нормального и здорового функционирования общественного организма; если же какое-то государство после длительного периода отсутствия таковых попытается их восстановить, оно не делает ничего исторически грандиозного, а просто стремится устранить собственные ненормальности, то есть нормализоваться". Надо отметить, что данное слово было сказано вскользь еще в ходе кремлевских переговоров в августе 1968 г.,