Студенческие обструкции в университетах Российской империи (ХІХ - нач. ХХ вв.)

Посохов Иван

Обструкция (от латинского obstructio - заграждение) в словаре Брокгауза и Ефрона означает протест участника или группы участников какого-либо собрания, который выражается в форме насильственного вмешательства в ход заседания и его срыва (длинными речами, шумом и другими подобными приемами). В наше время наиболее известными являются парламентские обструкции.

История и современные проблемы студенчества вызывают немалый интерес у исследователей. В том числе, уделяется внимание и конфликтам, характерным для молодежной среды [7; 18]. История российских университетов ХІХ - начала ХХ веков дает нам немало примеров конфликтных ситуаций. Некоторые студенческие выступления, отличавшиеся особым размахом, в воспоминаниях и литературе именуются «университетскими историями» или «студенческими историями». Однако начальные формы конфликтов в университетской среде остаются в своей совокупности практически неизученными. К ним относятся студенческие обструкции, которые стали одной из первых протестных форм взаимоотношений в университетской среде.

Информация о такого рода конфликтах, прежде всего, содержится в воспоминаниях и соответствующих «следственных делах». Эти источники не только содержат необходимый фактический материал, но позволяют понять мотивы поведения студентов, проследить реакцию студентов и профессоров на обструкции. В данной работе использованы воспоминания и опубликованные документы о наиболее известных «студенческих историях».

Протесты студентов могли принимать самые разные формы. Например, в харьковском театре еще в 1817 г. во время спектакля недовольные студенты создали невероятный шум, в результате чего произошли стычки с полицией, аресты, и студентам Харьковского университета было запрещено на десять лет появляться в театре [1, с. 987]. Формой студенческого протеста можно считать памфлеты (или пасквили), в которых в завуалированной форме высмеивались отдельные профессора или руководство университета (как это произошло, например, в Харьковском университете, когда студенты на имя ректора К. К. Фойгта направили памфлет о назначении Г. А. Катакази попечителем Харьковского учебного округа) [14]. Университетская история даже знает случаи самосожжения студентов университетов Санкт-Петербурга и Казани как форму протеста [15, с. 50-66; 3, с. 206]. На рубеже столетий студенческие протесты переросли в масштабные забастовки, в том числе с баррикадами на улицах городов (именно эти формы протеста особенно привлекали внимание исследователей в советский период).

Однако, изученные нами материалы (анализу подверглось около трех десятков студенческих обструкций в различных университетах Российской империи) позволяют считать, что данная форма студенческого протеста занимает свое особенное место в истории университетских конфликтов, знаменуя собой переход от межличностных к групповым конфликтам уровня «преподаватель- студент».

Найденные нами упоминания о первых студенческих обструкциях в российских университетах относятся к 1810-м годам [17, c. 7-19]. В дальнейшем такие формы протеста приобретали лишь большую остроту. Особое распространение они получили в 30 - 70-е годы XIX века.

Основным объектом обструкций становилась профессура университетов. Для срыва лекций студентами применялись самые разнообразные методы. Лекция профессора могла быть прервана свистом и криками недовольных студентов, или же попросту всеми проигнорирована: «... свист и шипение положительно не давали им ничего высказать» [9, с. 161]. В ответ на резкое замечание в адрес студентов профессор мог быть изгнан разъяренной толпой из аудитории. А. И. Герцен в своих воспоминаниях о студенческих годах в Московском университете пишет: «Через край полная аудитория была непокойна и издавала глухой, сдавленный гул. Малов [профессор. - И. П.] сделал какое-то замечание, началось шарканье, ., свист, шиканье, крик: «Вон его, вон его». Малов, бледный, как полотно, сделал отчаянное усилие овладеть шумом - и не мог; студенты вскочили на лавки. Малов тихо сошел с кафедры и, съежившись, стал пробираться к дверям; аудитория - за ним, его проводили по университетскому двору на улицу и бросили вслед за ним его калоши» [4, с. 54]. Момент изгнания профессора Малова из аудитории изображен также на картине художника Шренка [2]. Именно такие формы студенческих обструкций, на наш взгляд, можно считать типичными для российских университетов.

Впрочем, далеко не все обструкции принимали такой оборот. Некоторые выглядели (или затевались) как шутка: например, выпускали в аудитории воробья и затем с криками гонялись за ним, или под аплодисменты совершалась какую-либо «выходка».

Так, в воспоминаниях А. Н. Афанасьева читаем: «Фабрициусу раз, во время занятий со студентами в зале, другие студенты бросили с хор, при аплодисментах, венок, связанный из губки и тряпья. Нарушить покой в его аудитории было для некоторых студентов предметом удовольствия» [9, с. 159].

Но чаще было именно так, что студенты, за недостойный, по их мнению, поступок со стороны профессора, сначала его освистывали (либо, желая затруднить выявление бунтующих, устраивали в аудитории топот ногами), а иногда даже предлагали избить (эти события были связаны с «Цветаевской историей» 1876 года) [10, с. 389-390]. Иногда студенты для срыва занятий использовали карбид (так называемые «химические» обструкции) или блокировали вход в аудиторию; также они применяли вражду двух профессоров, вынуждая их выяснять между собой отношения во время занятий в аудитории [3, с. 205]. Так или иначе, все это приводило к срыву лекции нелюбимого профессора.

Однако протест студентов был направлен не только против профессуры. Гнев студентов в первой половине XIX века нередко мог быть вызван действиями университетских экономов, ответственных за