«Византийский поединок» Иосифа Сталина и Мао Цзэдуна

Люблина Михаил

Шестнадцатого декабря 1949 г. состоялась одна из наиболее необычных встреч в политической истории ХХ века, «поистине византийский поединок» [21, c. 384] Иосифа Сталина и Мао Цзэдуна. Встреча правителей, которые до этой встречи не любили друг друга: Сталин звал Мао «мандариновым марксистом» [11, c. 23], а Мао называл отношение Сталина к нему «отношением кошки к мыши» [21, c. 383]. Чтобы разобраться, откуда взялось такое отношение, следует обратиться к некоторым фактам.

1 октября 1949 г. китайские коммунисты обнародовали создание Китайской Народной Республики (КНР): плод их победы в гражданской войне над Гоминьданом. «Красного Китая» не признали на Западе, а первой страной, которая это сделала, был Советский Союз [1, c. 44]. Тем не менее, Сталин не отправил Мао никакой телеграммы с поздравлениями: это было замечено в сравнении с долгой и сердечной телеграммой Сталина Вильгельму Пеку после создания Немецкой Демократической Республики [12, c. 21]. Видимо Сталин, либо был застигнут врасплох победами коммунистов и ожидал перелома в пользу Гоминьдана в гражданской войне [12, c. 21], либо хотел показать китайцам, где их место [10, c. 350]. Несмотря на все, победу коммунистов над Гоминьданом приняли в Кремле неоднозначно: с одной стороны она вызвала удовлетворение, как следующее доказательство исторически неизбежной победы коммунизма над миром. Но с другой, победа китайских коммунистов, достигнутая без помощи Советов, а даже вопреки воли Сталина, вызывала смущение и недоверие [12, c. 21].

В таких обстоятельствах началась поездка Мао в Москву в декабре 1949 г.

Мао Цзэдун отправился в свою первую заграничную поездку практически сам. Не взял с собой ни одного члена Политбюро: он хотел, чтобы его встречи со Сталиным происходили без китайских свидетелей [2, c. 100]. Мао сильно боялся этой встречи - он не только был первый раз за границей, но еще ни разу не встречался со Сталиным, от которого не ожидал ничего хорошего [21, c. 381]. Но и для самого Сталина это не была простая встреча: он принимал у себе вождя революции, совершенной под марксистскими лозунгами, которая, однако, во многих аспектах была далекой от марксизма, встречал человека, который не только никогда не был в Москве и входил в состав Коминтерна, но еще добился власти сам, без помощи Кремля [21, c. 381]. Кроме того, Сталин впервые принимал председателя коммунистической партии, управляющей большой страной, которая не была советским вассалом [12, c. 22]. А встреча происходила через год после «ереси» Тито. Многие в Кремле подозревали Мао, что он станет «вторым Тито», а Китай может стать «второй Югославией» [12, с. 22]. Ведь в Москве помнили, что Мао Цзэдун ответил на вопрос американского журналиста Эдгара Сноу, будет ли Красный Китай под контролем Москвы: «раньше построят железную дорогу на Марс!»[12, с. 23].

Эти факторы принудили Сталина соблюдать скептическое и настороженное поведение [17, c. 333]. Мао, в свою очередь тоже вел себя сдержанно и осторожно. Не упорствовал, часто соглашался со Сталиным, «благодарил за помочь и лояльно информировал о приближающейся аннексии Тибета. Мао, зная о нелюбви Сталина к нему, решил вести себя как политик покорный, желающий компромисса. Это была умная тактика» [12, c. 24]. Тем не менее, Мао уже во время первой встречи показал, чего он действительно желает: помощи в расширении строительства военно-промышленного комплекса, а именно воздушной промышленности, а также модернизации армии, прежде всего военно-морского флота. Мао хотел сделать Китай великой державой, поэтому ему нужное было не оружие, а технологии и помощь в создании собственной военной инфраструктуры. В обмен он был готов пойти на большие уступки [10, c. 350].

Военное укрепление Китая имело для Кремля две стороны: с одной, это было укрепление «лагеря социализма», но с другой - возможная угроза для позиций СССР в будущем, на что Сталин ни в коем случае не соглашался [10, c. 351]. Поэтому он решил «смягчить» гостя: запретил оказывать симпатию и в любой момент демонстрировать свое превосходство [12, c. 24]. Не соглашаться на встречи, не разрешил Мао встретиться с другими председателями коммунистического мира, которые приехали в Москву по поводу торжественного празднования 70-летия Сталина. Мао целыми днями сидел на даче в Усове и ничего не делал. Мао не нравилось, что к нему относятся как к «колониальному губернатору второго сорта» [11, c. 21]. Однажды он пришел в ярость и начал кричать: «я сюда работать приехал, а у меня всего три дела: есть, спать и облегчать желудок!» [21, c. 384].

После торжественного празднования своего дня рождения, Сталин модифицировал свою тактику; в пользу пропаганды показывал, что относится к Мао лучше, чем к другим председателям коммунистического мира. Овации, энтузиазм прессы, сердечное принятие Мао в Кремле - все это должно показать китайцам, что вождь относится к ним серьезно [12, c. 23]. Таким поведением Сталин хотел показать себя честным политиком. Поэтому подарил Мао 2 лимузина: Зис-110 и Зис-115, а также последнего китайского императора Пу И, (который попал в советский плен), а также разоблачил Гао Ганга. Первые два решения были