средств реализации, а мотивированная активность определяется напряжением его воли, которая и вызывает такие качества, как настойчивость, самостоятельность и инициативность, дисциплинированность, выдержку и самообладание. Следует однако оговориться, что наличие волевого стремления само по себе не определяет общественную полезность или вредность стремлений человека. Общественная значимость деяния зависит от поставленной политической цели. В ее первоначальном содержании скрывается, сделает ли человек что-то нужное и полезное для общества в целом или наоборот, ненужное и вредное. Здесь сразу возникает проблема критерия выбора политической цели, от чего зависит возможность выбора того или иного стереотипа поведения и уровня активности в достижении поставленной цели и квалификационность ее коррекции в движении к результату. С этой позиции ценность выступает как оценка потребностей, которые всегда связаны с факторами, обеспечивающими их удовлетворение. Подобный взгляд на связь цели и ценностей высказал Е. Ласло, который связывает реализацию целей с уровнем адаптации человека к условиям среды. На этом основании он говорит о возможности создания концептуальной основы для науки о нормативных ценностях, в рамках которой может быть понята сущность целеполагания человека [1, с. 250-259].
Отсюда видно, сколь тесно связано понятие ценности с понятием цели и целеполагания. Политическая цель всегда так или иначе должна рассматриваться в масштабе ценностей, корректироваться ими. Если бы цель не представляла собой ценности, то целеполагание носило бы бессистемный и спонтанный характер, а поскольку реализация целевых установок сопряжена с деятельностью, то в ней и находят свое выражение политические ценности. Наиболее важные с точки зрения достижения цели действия и оцениваются как наиболее значимые.
В какой-то мере выражение «свободно определить свои политические цели» является синонимом «действовать со знанием дела». Но знание дела не единственное условие реализации политических целей человека. Среди обстоятельств, способствующих осуществлению целевых установок, следует назвать моральные принципы и законы, действующие в обществе, которые, в свою очередь, зависят от характера общественного строя. В процессе постановки и реализации целей человек преодолевает много препятствий, и мера познания необходимости служит критерием уровня достигнутой свободы.
В рассмотрении свободы К. Маркс выделял не только ее объективное содержание, но и субъективный аспект: «... к свободе относится не только то, что я осуществляю свободу, но и тот факт, что я делаю это свободно; не только то, чем я живу, но также и то, как я живу» [10, с. 68]. Ленин также писал о субъективной стороне свободы, то есть о ее связи с целеполаганием. На полях своего конспекта гегелевской «Науки логики» В.И. Ленин записал со значком «важно заметить» (NB): «...Свобода = субъективность («или») цель, сознание, стремление...» [9, с. 148]. Поэтому очень важно исследовать тот аспект реализации объективных целей человека, который одновременно выступает как реализация и материальное осуществление свободы через внутренне мотивированную, свободную коррекцию политических целей от замысла к результату.
Все явления причинно обусловлены, равно и все побуждения человеческой воли или какие- нибудь действия человека всегда имеют причину, хотя нередко эта причина неизвестна людям или носит скрытый характер.
Безусловно, причинность в обществе отличается от причинности в природе прежде всего тем, что цели, которые ставит человек, выступают необходимым опосредствующим звеном в цепи причин и следствий. Все бесконечное разнообразие видов человеческой деятельности имеет общую черту - все действия человека целесообразны. Поэтому выбор целей и их масштабность решающим образом сказываются как на выборе средств реализации, так и на результатах деятельности. До начала деятельности человек идеально полагает результат своих будущих усилий и мысленно же объединяет свой образ действия со средствами. Естественно, своеобразие этого процесса и коррективы цели не могут не сказываться на результате деятельности. Однако даже такая большая доля субъективизма не исключает детерминации деятельности человека, потому что цели порождаются условиями его жизни, его потребностями и интересами, а вызванные ими мотивы становятся двигателями его деятельности.
Выбор политических целей человека зависит от объективно существующих социальных условий, от сложившейся рыночной конъюнктуры, общественного положения, богатства социальных ролей, образования, воспитания и т. д. Выбор целей и средств зависит также и от осознания уровня общественной свободы, поскольку она и есть тот магический кристалл, через который человек видит возможности для выбора и возможности корректировать свои цели.
В сфере социальной жизни, особенно в политике, причинность приобретает очень сложный и опосредованный характер, хотя и в природе причинность не совпадает с механической каузальностью. Следовательно, действительное решение свободы воли и ее связи с объективными законами не имеет ничего общего с механическим детерминизмом.
Характерным примером субъективизма воззрений на соотношение свободы и цели является волюнтаризм, который объявляет волю абсолютно самодовлеющей, автономной силой, оторванной от действительности и стоящей вне закономерности и причинности. Приоритет воли над мышлением Дунс Скот сформулировал как афоризм: «Voluntas est superior intellektu» (лат. - «воля стоит над мышлением»). Волюнтаризм отрывает волю от мышления, разума, понимая под волей темные бессознательные инстинкты или же мистическую интуицию, утверждает, что человеческие представления, понятия, теории лишены объективной истинности и являются произвольными конструкциями, которым отведена роль только инструментов человеческой воли. Это деструктивное понимание свободы воли - синоним вульгарного анархизма в жизни и в политике. Безусловно, эти взгляды никак не проявляются в самой практике функционирования реальных институтов социальной жизни на Западе. Они скорее выполняют роль