УДК 821.152.1.09Кудлей Е.П.

ПЕРЕОЦЕНКА СУЩНОСТИ ЭСТЕТИЗМА С ПОЗИЦИЙ ХРИСТИАНСТВА В ИСПОВЕДИ ОСКАРА УАЙЛЬДА «DE PROFUNDIS»

У статті досліджується питання духовно-етичної еволюції Оскара Вайлда, що призвело письменника до переосмислення ролі мистецтва та призначення художника. Перенесені випробування наприкінці життя посилили цікавість Вайлда до ідейних проблем християнства, що відобразилося у його пізньому творі «De Profundis».

Ключові слова: естетизм, християнство, мистецтво, митець, душа, творчість, художник, упокорення, духовно-етична еволюція.

В статье исследуется вопрос духовно-нравственной эволюции Оскара Уайльда, приведшей писателя к переосмыслению роли искусства и предназначения художника. Перенесенные испытания в конце жизни усилили интерес Уайльда к идейным проблемам христианства, что нашло свое отражение в его позднем произведениии «De Profundis».

Ключевые слова: эстетизм, христианство, искусство, творец, душа, творчество, художник, смирение, духовно-нравственная эволюция.

The article deals with some questions of spiritual evolution of Oscar Wilde that leads to recomprehending of the place of art and destination of the artist. The ordeals at the end of life intensified the interest of Wilde in the problems of christianity that was reflected in his latest work «De Profundis».

Key words: aesthetism, christianity, art, creator, soul, creation, artist, spiritual evolution.Художественное наследие Оскара Уайльда неизменно вызывало интерес как на его родине, так и во всем мире. Не избежала этого и Россия: многие русские писатели еще до революции подпали под обаяние великого английского писателя: переводили Уайльда и Константин Бальмонт, и Валерий Брюсов, и Федор Сологуб; произведения известных русских классиков конца XIX - начала XX вв. несут на себе следы его влияния. Научное исследование творчества Уайльда было сосредоточено на особенностях его эстетики и ее отражении в развитии русской литературы: делался сравнительный анализ творчества О. Уайльда и Иннокентия Анненского, Валерия Брюсова, Леонида Андреева и Игоря Северянина. Исследовательницей Кочет- ковой А. изучалась литературно-критическая деятельность Корнея Чуковского в связи с особенностями творчества Оскара Уайльда, Н. Рауд и Е. Куприянова обращали внимание на образный строй поэзии английского писателя и сказочно-мифологическую поэтику романа «Портрет Дориана Грея» и литературных сказок.

Как известно, Уайльд стал автором гедонистической философии эстетизма [5, с. 518], которая провозглашала искусство, оторванное от действительности, но еще Константин Бальмонт, Федор Сологуб и Корней Чуковский заметили в его прозе и поэзии явное тяготение к нравственному идеалу.

Цель статьи - обратить внимание на усилившийся интерес писателя к проблемам христианства в результате душевного надлома после перенесенных жизненных испытаний, сопряженный с перестановкой акцентов в его отношении к христианству, что привело к изменению эстетической программы его творчества.

Актуальность работы - выявление до сих пор замалчивавшихся сторон его духовно-нравственной эволюции, которые привели к переосмыслению идейной программы эстетизма.

Традиционное литературоведение долгое время воспринимало Оскара Уайльда как крушителя многовековых моральных устоев английской нации, - основы пуританской этики викторианства. Кроме скандального судового процесса 1895 года, способствовали этому и его теоретические работы, посвященные осмыслению роли искусства под лозунгом «Эстетика выше этики», и, вызвавший бурные нападки критики, его единственный роман «Портрет Дориана Грея», названный многими «аморальным», и, запрещенная английской цензурой пьеса «Саломея», роль в которой уже репетировала в Лондоне Сара Бернар.

Написанное в заключении к предавшему его близкому другу письмо, которое позднее будет названо «Бе ргоШпШб», меняет сложившийся в обществе стереотип представления об Уайльде как о противнике морали.

Исследовательница А. Образцова в предисловии к первому изданию писем О. Уайльда на русском языке в 1997 году писала, что глубины, открывшиеся в «Тюремной исповеди» показали, что он гений: «Поскольку в исповеди все должно быть сказано начистоту и до конца - на то она и исповедь, Уайльд не мог утаить от читателей «Бе ргошл^», что был не просто талантлив, но гениален» [2, с. 7]. Ниже она противоречит сама себе: «Из тюрьмы вышел больной, измученный человек... его творческие силы иссякли» [2, с. 19], но ведь еще сам Уайльд в исповеди писал, что все написанное и достигнутое до сих пор - ничто по сравнению с тем, что он понял в тюрьме: истина или смысл всей нашей жизни, утверждает он, заключается в страдании, а страдание и есть высочайшая красота, которая составляет суть искусства, - вывод, прямо скажем, не совпадающий с основной доктриной эстетизма.

Личная трагедия его жизни, размышления о тщете удовольствия, сделанное им прежде культом своего существования, - приводят писателя к углубленным раздумьям о значении личности Христа. Однако, знаменательно то, что восприятие Спасителя у Уайльда происходит и опосредованно, через его отношение к процессу творчества, самого его смысла: «Мы можем увидеть в Христе то полное слияние личности с идеалом, которое составляет истинное различие между классическим и романтическим Искусством и превращает Христа в подлинного предтечу романтического движения в жизни, но это не все: самую суть его личности, так же как и личности художника, составляло могучее, пламенное воображение» [6, с. 210].

Однако, это, без сомнения, был не первый опыт обращения Уайльда к теме христианства. Не будем забывать, что Уайльд был ирландцем, то есть представителем нации, которая традиционно ассоциируется с приверженностью к католицизму.

Еще молодым он серьезно думал о том, чтобы перейти в католичество, но случай этому помешал. В 1877 году, двадцатитрехлетний Уайльд пишет своему другу Реджинальду Хардингу,