мая в адрес РВС 2-й армии пришла сердитая телеграмма командующего Южным фронтом Гиттиса, педантичного офицера с дореволюционным стажем: "Утверждение сверху самочинно создавшейся дивизии реввоенсовет признает шагом назад в намеченной линии поведения и потому считает невозможным" [1, ф.199, оп.3, д.95, л.278].

Узнав о намерениях командования, Махно заявил 28 мая о сложении с себя полномочий комбрига и комдива. Но Махно уходил не просто так: «Даю свободное право каждой бригаде, входящей в повстанческую дивизию, входить в состав Южфронта и Чикваная, либо разбиться на самостоятельные отряды и работать в интересах народа - это их воля» [2, с.306]. В ответ на это заявление 29 мая РВС Южного фронта принял решение об аресте Махно.

Но штаб махновской дивизии постановил:

"1) настоятельно предложить т. Махно остаться при своих обязанностях и полномочиях, которые т. Махно пытался было сложить с себя; 2) все одиннадцать вооруженных полков пехоты, два полка конницы, две ударные группы, арт. бригада и другие технические вспомогательные части преобразовать в самостоятельную повстанческую армию, поручив руководство этой армии т. Махно. Армия является в оперативном отношении подчиненной Южному Фронту, поскольку оперативные приказы последнего будут исходить из живых потребностей революционного фронта" [2, с.307].

Удар белых

Решение об аресте Махно было принято, когда сам Южный фронт начал разваливаться. Чтобы понять ситуацию в войсках, противостоящих Деникину, обратимся к состоянию соседней с махновцами 13-й армии. Вот что докладывал командир одного из ее полков: "Довожу до сведения, красноармейцы категорически заявляют, что мы дольше действовать не можем, потому что мы во-первых голодные, во- вторых босые, раздетые, нас насекомые заели, потому что мы с первого восстания нашей организации до сих пор не получили ничего.

Просим вас принять самые энергичные меры, если не будет смены, то мы самовольно бросаем указанные нам позиции и следуем в тыл" [12, с.153]. Угрозами дело не заканчивалось: "Дезорганизованные части дезертировали с фронта, шайками бродили в прифронтовой полосе, грабя и убивая друг друга, устраивали охоты и облавы на комсостав и комиссаров" [12, с.238].

24 мая белые совершили прорыв в центре Южного фронта на участке 9-й армии и ринулись навстречу казаческому восстанию с центром в станице Вешенской. Тыл красных, разъедаемый восстаниями, дезертирством, холодной враждебностью уставших от продразверстки крестьян, не выдержал. Голодные, босые, плохо вооруженные армии начали бросать позиции.

Один из первых ударов был нанесен по стыку махновцев и 13-й Красной Армии. 19 мая, в разгар конфликтов между союзниками, кавалерия Шкуро прорвала фронт. Соседняя 9-я дивизия РККА оказать сопротивления не смогла. Махновцы противопоставили конной массе белых атаку со штыками наперевес - патронов не было. Легко отбив наскок этих "копьеносцев", Шкуро не решился все же углубляться в махновский район и развернулся во фланг и тыл 13-й армии, которая стала разваливаться. 21 мая Махно еще был в Волновахе [1, ф.199, оп.3, д.19, л.150]. В это время под его командой сражались 1 ударный полк, 3 резервный полк, 5, 7, 8, 9 полки, два мариупольских полка, 1 донской кавалерийский полк, три отдельных батальона, автоотряд, артиллерийский дивизион, отдельный эскадрон [1, ф.199, оп.3, д.19, л.171]. Еще два полка Махно отдал в Крым Дыбенко.

Заявление Махно о своей отставке породило панику на фронте [3, с.160]. Солдаты понимали то, что не мог понять Троцкий, Гиттис и Межлаук - без Махно нельзя было остановить наступление Деникина. Махно тем временем откладывал свой уход - обстановка была критической. Он попросил командование выслать ему преемника для сдачи дел.

31 мая ВРС махновцев объявил о созыве IV съезда советов района. Предлагалось выбрать на собраниях трудящихся по одному делегату от 3 тысяч населения, причем с равной долей представительства от рабочих и крестьян. Военные части и партии могли послать по одному представителю от подразделения (полк, дивизион, штаб, уездный комитет). ВРС постановлял: "посылаемых делегатов на съезд снабжать наказами для более точного выражения подлинной воли крестьян и рабочих..." [7, ф.5, оп.1, д.351, л.68].

Центр расценил решение о созыве нового "несанкционированного" съезда как очередную контрреволюционную вылазку (возможно, паническая реакция на созыв съезда была связана с опасениями того, что Махно провозгласит на нем независимую республику) [13, р.38]. 3 июня командующий Южным фронтом В. Гиттис отдал приказ о начале ликвидации "махновщины" [9, с.106]. 4 июня Реввоенсовет Украины постановил: "Означенный съезд целиком направлен против Советской власти на Украине и против организации Южного фронта, в состав которого входит бригада Махно. Результатом съезда может быть только безобразный мятеж в духе григорьевского и открытие фронта белогвардейцам, перед которыми бригада Махно неизменно отступает в силу неспособности, преступности и предательства своих командиров" [3, с.164]. Созыв съезда, конечно, не мог быть причиной выступления большевиков против Махно - ведь это был отнюдь не первый такой съезд. Просто красное командование считало, что настал подходящий момент для разгрома "махновщины".

Командование недооценивало серьезности положения. Казалось, что наступление белых - эпизод, с которым легко удастся справиться.

Удар красных

2 июня предреввоенсовета Л. Троцкий дает такой "анализ" махновщины: «Махно и его ближайшие единомышленники почитают себя анархистами и на этом основании «отрицают» государственную