о снятии его с работы. Когда после разоблачения правых в Азово-Черноморском крае стало мне известно, что по показаниям проходит Иванов, я стал поднимать вопрос о снятии его с работы. К нашей тактике маскировки следует отнести т.н. "сигнализацию". Мы и особенно лично я рассылал много докладных записок, чтобы в решительный и нужный момент сослаться на свою бдительность и на постановку этих вопросов". "Наряду с этим, у нас (как и в других разоблаченных контрреволюционных троцкистско-фашистских организациях) практиковались искусственные выступления друг против друга, показывалась враждебность друг к другу". "Хочу сообщить, что последние месяцы были исключительно направлены на самосохранение. Я стал физически ощущать то ужасное и неслыханное предательство, одним из участников которого был я. Одно время было желание рассказать о своих преступлениях партии, друзьям, верным делу Ленина-Сталина, либо покончить жизнь самоубийством. Но ни того, ни другого я не сделал. Взяла вверх подлая мысль врага - "а может и не узнают" [14, л.91-93]. Но кольцо вокруг Саркисова сжималось. 28 апреля 1937 года в общем постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) было отмечено, что важнейшие хозяйства области работали хуже, чем в 1936 году. Особенно подчеркивалось невыполнение плана угледобычи. 24 мая 1937 г. на 1 пленуме Донецкого обкома партии Саркисов был уволен с должности первого секретаря, но оставлен в составе обкома и назначен директором комбината "Донецкуголь" [29, л.17].
7 июля 1937 года на имя начальника 4-го отдела Донецкого областного управления НКВД Соломона Исаковича Гольдмана был выписанный ордер на арест Саркисова. При обыске в его квартире были изъяты револьвер, маузер, браунинг, 11 патронов к браунингу, облигации государственного займа, орден Ленина.
Следствие по обвинению Саркисова велось в Киеве, и этим можно объяснить тот факт, что постановление на его арест и удержание под стражей выписан в Киеве 17 июля 1937 года оперуполномоченным 4-го отдела управления госбезопасности НКВД УССР Фраимовичем по согласованию с начальником первого отделения четвертого отдела УГБ НКВД Борисовым и утвержден начальником четвертого отдела УГБ УНКВД Герзоном.
На первом этапе следствия Саркисов отрицал все обвинения. В своем обращении на имя Народного комиссара внутренних дет СССР Ежова от 16 июля он пишет: "Я хотел ссылками на отдельные положительные работы запутать следствие". Так как сначала Сар- кисов отказывался признать свою вину, к нему, видимо, были применены недозволенные методы ведения следствия. Иначе добровольно он не стал бы писать собственноручное признание в том, что является одним из главных организаторов "контрреволюционной фашистской банды троцкистов".
19 июля состоялся круглосуточный допрос Саркисова. В протоколе на 65 страницах Саркисов сознался в том, что был участником якобы существовавшей троцкистской организации, куда был завербован Зиновьевым и Пятаковым в 1920-х годах. Он дает отрицательные свидетельства на этих лиц, а также Троцкого, Каменева, Сокольникова, Шляпникова.
Саркисов признал себя участником контрреволюционной троцкистской организации, в которую был завербован в 1933 г. заместителем наркома тяжелой промышленности Пятаковым. По свидетельству Саркисова, Пятаков поставил ему задание: "подорвать угольную промышленность, потушить кочегарку", и для этого порекомендовал Саркисову "завоевать доверие и авторитет, чтобы успешнее можно было проводить вредительскую и диверсионную работу".
На допросе Саркисов дает подробные показания о своей "подрывной контрреволюционной работе", которая заключалась в расстановке кадров троцкистов в Донбассе. Практически всех местных партийных руководителей он называет как участников антисоветской правотроцкистской организации, среди которых Шаев, Сергеев, Вайсберг, второй секретарь Донецкого обкома Холохоле- нко, председатель областного исполкома Иванов, секретарь Краснодонского РПК Кохтенко, бывший секретарь Кадиевского горкома Козлов, секретарь Сталинского горкома Постоловский, секретарь горловского горкома Антонцев, секретарь Постышевского РПК Ко- робченко, бывший секретарь Старобельского окружкома Воробьев, секретарь Краснолучского горкома Щелоков, секретарь Ровенец- кого райкома Рубченко и многие другие.
Затем он подробно расскрывает свою "вредительскую диверсионную работу" в угольной промышленности, которая проявлялась "в форме саботажа стахановского движения, срыве подготовительных работ на шахтах, завалах горных выработок, "штурмовщине", резком повышении норм выработки, закрытии нерентабельных шахт, сокращении капитальных вложений в новое шахтное строительство, нарушении правил технической безопасности и технической эксплуатации шахт, авариях с человеческими жертвами".
Саркисов дает показания против руководителей металлургических заводов и шахт Донбасса, как уже арестованных: директора Макеевского металлургического завода им.Кирова) Гвахария, начальника треста "Макеевстрой" Мамишвили, так еще находившихся на свободе Гугеля (директор завода "Азовсталь"), Пучкова (директор металлургического завода г. Енакиево), Хачатурьянца, Антон- цева, Попова, Высоцкого и других начальников шахтоуправлений. К участникам троцкистской организации он причисляет десятки руководителей и главных инженеров крупных промышленных предприятий и шахтоуправлений. Причем, некоторые из них были участниками Шахтинского процесса.
Следствие по его делу проводилось в июле-августе 1937 года. В предъявленном Саркисову обвинительном заключении от 31 августа 1937 г. значилось, что он "являлся активным участником контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организации, осуществившей 1 декабря 1934 г. злодейское убийство Кирова и подготавливающей террористические акты против руководителей партии и правительства. Руководя в Донбассе широко разветвленной троцкистской вредительской и диверсионной организацией, проводил вредительские и диверсионные акты с человеческими жертвами в угольной промышленности Донбасса. Информирован о связях контрреволюционной организации с фашистскими правительственными кругами, а также одобрял террористические и пораженческие установки контрреволюционной организации".
В сентябре в Киеве состоялось судебное заседание выездной сессии военной коллеги Верховного суда СССР, на котором Саркисов признал себя виновным по всем