Большинство арендных договоров заключалось предпринимателями, как правило, на годичный срок, но были договора и на 2-4 года эксплуатации [13, с. 59].

Из-за малых арендных сроков предприниматели часто были вынуждены отказываться от аренды госпредприятий [1, с. 216]. Характерным явлением было то, что нэпманы предпочитали арендовать предприятия, не требовавшие серьезного ремонта, те же, которые нуждались в серьезной реконструкции, в аренду сдавались с трудом, т. к. требовали серьезных капиталовложений [21, с. 144].

Согласно отчета харьковского губисполкома (1921 г.) среди арендаторов промышленных предприятий по состоянию на 1 октября 1921 г. 47,4 % составляли частные предприниматели [2, л. 58], из которых 88,5 % составляли бывшие владельцы этих предприятий [12, с. 26] 1.

Эти цифры убедительно свидетельствуют, что уже в самом начале НЭПа, когда наиболее интенсивно проводились кампании по сдаче в аренду промышленных предприятий государственного фонда, бывшие владельцы составляли львиную долю частных арендаторов.

Таким образом, в Харькове среди арендаторов промышленных предприятий в 1920-е гг. ядро составляли представители «старой» дореволюционной буржуазии (преимущественно из ее низших и средних слоев).

Несмотря на многочисленные трудности, связанные с перебоями поставок сырья, налоговым нажимом и различными административными препонами, частная промышленность Харькова продолжала развиваться. Так, к 1925 г. в руках частника находилось 43 % предприятий (в 1922 г. их было 37 %) [7, л. 76; л. 5].

Наиболее активно в аренду частникам сдавались предприятия пищевой промышленности (по некоторым данным они составляли до 90 % от числа всех сданных в частную аренду) - кондитерские, колбасные, макаронные фабрики, предприятия мукомольного производства и т. п. Значительно меньше частник стремился арендовать заводы и фабрики текстильной и деревообрабатывающей промышленности [21, с. 37].

К середине 1920-х гг. политика местных органов власти Харькова (как и по всей Украине) в отношении сдачи промышленных предприятий в частные руки начинает меняться. Так, местные советы стали проявлять большую заинтересованность в привлечении частного капитала в промышленность. На это были свои причины. Во-первых, государственная промышленность, находящаяся в подчинении ХГОМП, вследствие

1 Подсчитано автором.

недостаточной мощности не смогла в достаточной мере развить массовое производство потребительских товаров, вследствие чего местный рынок испытывал ощутимый недостаток в продукции широкого потребления. Во-вторых, ставилась цель путем привлечения свободных ресурсов частного капитала в промышленность отвлечь его из сферы торговли, сократив этим спекулятивные тенденции на частном рынке. В-третьих, необходимость скорейшей сдачи бездействующих предприятий в частную аренду вызывалась угрозой их разрушения и стремлением сократить значительные бюджетные расходы по их охране [4, л. 89].

Таким образом, к середине 1924 г. местные органы начинают более активно проводить политику, направленную на привлечение инвестиций частного капитала в промышленность, для чего были улучшены условия аренды, предоставлялись льготы арендаторам, особенно при сдаче в аренду групп предприятий, которые требовали серьезных инвестиций (как, например, металлургическая) и в которые частник особенно не стремился [22, с. 218; 5, л. 86]. Но даже в Харькове количество сданных в аренду предприятий не превышало 70 % арендного фонда [4, л. 86].

С февраля 1922 г. в Украине разворачивается и постепенно набирает ход процесс денационализации части мелких и средних предприятий. Денационализация началась после публикации декрета ВЦИК РСФСР от 10 декабря 1921 г. Согласно декрету местные власти получали право денационализировать мелкие предприятия, имевшие механический двигатель и до 5 рабочих, а также предприятия с числом рабочих до 10 человек без двигателя. В Украине денационализация началась с декрета ВУЦИК от 15 февраля 1922 г. «О мелкой и кустарной промышленности». Постановление разрешало возвращать в собственность прежним владельцам кустарные и мелкие предприятия с числом наемных рабочих до 20, однако лишь в том случае, если они не были фактически национализированы (т. е.не были взяты на учет и не эксплуатировались государством) до 21 июля 1921 г. [11, с. 31].

Правда, подобные решения советского партийного руководства вызывали непонимание и даже определенное противодействие на местах. Так, в Харькове комиссия треста Главмуки, проверявшая процесс денационализации и передачи в аренду мельниц, была «арестована и посажена в подвал» [11, с. 31].

С классовой точки зрения местной партийной номенклатуры лучшей альтернативой денационализации было бы вовсе закрыть эти предприятия, а рабочих направить в сельскую местность, нежели поступаться коммунистическими принципами. Передавая предприятия их бывшим владельцам, местные органы власти требовали от последних обязательного пуска данных предприятия. Как правило, денационализировались предприятия, не имевшие для государства серьезного значения [5, л. 70].

Вследствие такого подхода значительная часть предприятий, находившаяся в период НЭПа в руках у государства, не денационализировалась, а сдавалась в аренду (часто - бывшим владельцам), что было связано как с нежеланием государства передавать экономические «высоты» в руки частному собственнику, так и с финансовой выгодой в виде арендной платы (размер которой нередко устанавливали весьма произвольно).

Следует отметить, что местные власти не гарантировали прав и предпринимателям, чьи производственные единицы были денационализированы. Ярким примером может служить случай с харьковским предпринимателем Ж. Борманом. В 1924 г. он обратился в ВУЦИК с просьбой отменить решение губисполкома о национализации его мельницы в г. Харькове, принятое в августе 1921 г. Однако решить этот вопрос ни на губернском, ни на республиканском уровне ему не удалось. Мельница ему была возвращена лишь в 1924 г. после личного