С весны 1847 года Достоевский стал посещать собрания кружка М. В. Петрашевского. Вы помните, что «пятницы» Пет-рашевского в 1846—1847 годах посещал и молодой Салтыков. Общее настроение петрашевцев выразил участник кружка поэт А. Н. Плещеев в восторженных стихах:

Вперед! без страха и сомненья

На подвиг доблестный, друзья!

Зарю святого искупленья

Уж в небесах завидел я.

(1846)

Такого рода настроениями захвачен был и автор «Бедных людей».

«Подвергнуть смертной казни». В апреле 1849 года Достоев-ский прочитал на собрании петрашевцев знаменитое письмо Белинского к Гоголю, которое в списках ходило по рукам. На собрании присутствовал провокатор. Вскоре Достоевский («один из важнейших» среди петрашевцев, по мнению жандармов) вме-сте с другими участниками кружка был арестован и заточен в самом страшном застенке Петропавловской крепости — в «сек-ретном доме» Алексеевского равелина. Здесь томился перед отправкой в Сибирь А. Н. Радищев, здесь прошли последние дни приговоренных к казни декабристов.

Около восьми месяцев писатель находился под следствием. Он держался мужественно, высказывал смелые мысли, никого не выдал, хотя следственная комиссия грозила ему за молчание четвертованием или виселицей. И смертный приговор был произ-несен. Военный суд приговорил отставного инженер-поручика Достоевского «за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского» лишить чинов, всех прав состояния и «подвергнуть смертной казни рас-стрелянием».

Церемония казни состоялась 22 декабря 1849 года, в 8 часов утра, на Семеновском плацу в Петербурге. О том, как это было, Достоевский рассказал через 18 лет в романе «Идиот»: «Этот человек был взведен вместе с другими на эшафот, и ему прочи-тан был приговор смертной казни расстрелянием за политическое преступление. Минут через двадцать прочтено было и помилова-ние и назначена другая степень наказания, но, однако же, в про-межутке между двумя приговорами... он прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет...»

Ожидание неминуемой смерти приговоренные перенесли с по-разительным мужеством. «Мы, петрашевцы, стояли на эшафоте и выслушивали наш приговор без малейшего раскаяния...— вспо-минал Достоевский.— Большинство из нас почло бы за бесчестье отречься от~ своих убеждений». О силе духа самого писателя свидетельствует такая деталь: пока шли приготовления к цере-монии казни, он рассказывал одному из товарищей сюжет по-вести «Маленький герой», написанной в крепости.

Помилование, дарованное Достоевскому «великодушным» мо-нархом, гласило: «Сослать в каторжную работу на четыре года, а потом рядовым».

Перед отправкой на каторгу Достоевский писал брату: «Ведь был же я сегодня у смерти три четверти часа, прожил с этой мыслью, был у последнего мгновения. И теперь еще раз живу!.. Брат, я не уныл и не упал духом... Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и остаться им навсегда, в каких бы то ни было несчастиях не уныть и не пасть — вот в чем жизнь, в чем задача ее».

«В мертвом доме». Свое первое путешествие по России пи-сатель совершил под конвоем, в кандалах. В Приуралье мороз достигал 40 градусов. «Я промерзал до сердца»,— рассказывал Достоевский. Знаменательная встреча произошла в тобольской пересыльной тюрьме: петрашевцев здесь снабдили деньгами и вещами жены декабристов. «Они благословили нас в новый путь»,— вспоминал позднее писатель.

Зимой 1850 года Достоевский с наполовину обритой головой, в двухцветной куртке с желтым тузом на спине переступил порог омского каторжного острога. Здесь были разные люди. Были «государственные преступники» вроде самого Достоевского, были крестьяне и солдаты, в отчаянии поднявшие руку на своих мучи-телей, были закоренелые разбойники, были просто невинные, попавшие сюда по клеветническому навету или судебному про-изволу.

Положение писателя оказалось особенно тяжелым: ему за-прещено было заниматься трудом, без которого он не представлял себе жизни. «Да, если будет нельзя писать, я погибну»,— жа-ловался он брату. Писать было нельзя. Но Достоевский копит наблюдения над жизнью каторжан, размышляет о том, что при-вело сюда людей.

«...Погибли даром могучие силы, погибли ненормально, не-законно, безвозвратно,— говорил Достоевский о каторжанах позднее, в романе «Записки из мертвого дома».— А кто вино-ват?..» Пытаясь дать ответ на этот вопрос, он утверждает: вино-вато тиранство, «безграничное господство над телом, кровью и духом такого же, как сам, человека». Писатель с величайшим гневом говорит о тех, кто стремится поработить людей: «Человек и гражданин гибнут в тиране навсегда, а возврат к человеческому достоинству, к раскаянию, к возрождению становится для него уже почти невозможен». Существование тиранства, по мысли Достоевского, свидетельствует о порочности общества: «Обще-ство, равнодушно смотрящее на такое явление, уже само за-ражено в своем основании».

В Сибири писатель оказался среди самой обездоленной части народа. Это сыграло огромную роль в его жизни. Он мучительно, упорно пытался разгадать «тайну народа», проникнуть в его духовный мир, понять его помыслы и устремления. Углубилась вера Достоевского в неисчерпаемые духовные силы народа. О своих товарищах по каторге он писал позднее: «Ведь этот народ необыкновенный был народ. Ведь это, может быть, и есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего». «Поверишь ли,— делился он впечатлениями с братом,— есть характеры глубокие, сильные, прекрасные, и как весело было под грубой корой отыскать золото».

Достоевский стремится сблизиться с каторжанами, у него по-являются приятели среди них. И все-таки основная масса аре-стантов не признает его, бывшего дворянина, своим товарищем. Достоевскому начинает казаться, что между дворянством и на-родом лежит непроходимая пропасть.

Ненависть к дворянам представляется писателю вполне зако-номерной. В письме к брату он приводит слова одного