В этом романе вопло-тилась мечта писателя о гармонически прекрасном человеке. Но герой рома-на, князь Мышкин — во-площение мудрости и чи-стоты, доброты и душев-ной чуткости — попадает в общество, где царит культ денег, где нет места человечности и правде. Соприкосновение с этим миром приводит к трагическому исходу. Мышкин погибает, так и не осуществив своего стремления помочь людям, но оставляет и ясную память о себе, и чувство душевной тревоги1.

«По глубине замысла, по ширине задач нравственного мира, разрабатываемых им, этот писатель стоит у нас совершенно особняком,— говорил Салтыков-Щедрин.— Он не только призна-ет законность тех интересов, которые волнуют современное общество, но даже идет далее... Укажем хотя бы на попытку изобразить тип человека, достигшего полного нравственного и духовного равновесия, положенную в основание романа «Иди-от»... Это, так сказать, конечная цель, в виду которой даже самые радикальные решения всех остальных вопросов, интересующих общество, кажутся лишь промежуточными станциями».

Конечная цель (справедливое устройство общества, гармони-ческое развитие человека) представляется Щедрину единой как для Достоевского, так и для революционной демократии. «И что же? — спрашивает с горечью Щедрин.— Несмотря на лучезар-ность подобной задачи... г. Достоевский, нимало не стесняясь, тут же сам подрывает свое дело, в-ыставляя в позорном виде людей,

И. Смоктуновский в роли князя Мышкина Перед портретом Настасьи Филипповны Рисунок А. Галеркина. 1967

которых усилия всецело обращены в ту самую сторону, в кото-рую, по-видимому, устремляется и заветнейшая мысль автора».

«...Рядом с картинами, свидетельствующими о высокой худо-жественной прозорливости», с лицами, «полными жизни и прав-ды», появляются «какие-то загадочные и словно во сне мечу-щиеся марионетки, сделанные руками, дрожащими от гнева...»

Точно подмеченная Щедриным двойственность общественной позиции Достоевского вносила мучительный разлад в его духов-ную жизнь. Ни материальная нужда, ни чрезмерно напря-женный труд, ни приступы неизлечимой болезни — ничто так не терзало писателя, как вечные метания в поисках истины и вечная неудовлетворенность этими поисками.

И в его сознании, и в его произведениях идет вечная борьба идей и нравственных убеждений. Писатель неотступно бился над коренными вопросами своего времени, которые были и оста-ются поистине «вечными»,— о будущем родной страны, ее даро-витого народа, о счастье человека и человечества... Его со-чувствие униженным и оскорбленным доходило до невыносимого личного страдания.

«Это был очень бледный, с землистой болезненной бледно-стью, немолодой, очень усталый или больной человек, с мрач-ным, изнуренным лицом... Как будто каждый мускул на этом лице с впалыми щеками и широким возвышенным лбом одухотво-рен был чувством и мыслью. И эти чувства и мысли неудержимо просились наружу, но их не пускала железная воля этого' тще-душного и плотного в то же время, с широкими плечами, тихого и угрюмого человека. Он был весь точно замкнут на ключ... только тонкие, бескровные губы нервно подергивались, когда он гово-рил». Так одна из современниц Достоевского рисует писателя в последние годы его жизни.

В эти годы он сближается с реакционными кругами, в част-ности с обер-прокурором синода Победоносцевым, редактирует реакционное периодическое издание «Гражданин», полемизирует с революционно-демократическими деятелями.

Но обличение буржуазного мира — мира страданий и зла, бунт против него, неутихающая боль за униженных и оскорб-ленных, мечта о братстве людей — все то, что делает писателя великим гуманистом, было чуждо Победоносцеву и близко рево-люционной демократии.

«...Верую... что царство мысли и света способно водвориться У нас, в нашей России, еще скорее, может быть, чем где бы то ни было... Я не знаю, как все это будет, но это сбудется»,— мечтал Достоевский.

Писатель видит свое предназначение в том, чтобы указать человечеству выход из царства наживы, эгоизма, взаимной вражды. Но мысль его бьется в тисках неразрешимых противоречий. «Я — дитя века, дитя неверия и сомнения...— писал Достоевский еще в 1854 году.— Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем больше во мне доводов противных!»

Проникнуть в смятенную душу современного человека, понять себя и других, чтобы указать людям путь, ведущий к достижению идеала,— вот к чему стремился великий романист. Психоло-гизм Достоевского основан на этом страстном стремлении. Он пристально изучает внутренний мир людей, живущих в ненор-мально устроенном обществе, обнажает глубины человеческой души, заглядывая в ее самые потаенные уголки, детально изображает зигзаги, трагические заблуждения больного со-знания.

На страницах романов Достоевского воспроизводится стремительный поток мыслей его героев, вскрываются сокровен-ные мотивы их поступков. Иной раз описанию одного дня по-свящаются десятки страниц — писатель прослеживает все от-тенки и сложные переплетения чувств и мыслей персонажей.

«Рro и contra» («За и против») — так называется одна из частей «Братьев Карамазовых» (1879—1880). Название это отра-жает характер всего творчества писателя и его последнего ро-мана. В этом произведении звучит голос человека, истерзанного сомнениями. Сомнения мучают и его героев.

Бунт против религии, против мира, где «дитё плачет, где льются слезы, пропитавшие землю до самой сердцевины»,— это бунт не только одного из главных персонажей романа, Ивана Карамазова, но и самого Достоевского. И вместе с тем любимый герой писателя Алеша Карамазов — страстный поборник рели-гии, проникнутый духом христианской любви, смирения и все-прощения. Однако противоречия, сомнения терзают и тихого Алешу. Совсем не в духе православной морали он твердо гово-рит,