УДК 821.161.1

Черников И.Н.

СИНТЕТИЧЕСКИЙ БИНАРИЗМ СИМВОЛИСТСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ

Д.С.МЕРЕЖКОВСКОГО

Статтю присвячено актуальній проблемі онтологічної своєрідності антиномізму символістської історичної прози Д.С.Мережковського. У статті окреслюються особливості синтезу бінарних архетипів у його творах, доводиться, що принцип антиномічного двоїння був основою "неоміфологічних" моделей світобудови автору "Христа і Антихриста".

Ключові слова: російський символізм, Д.С.Мережковський, історична проза, синтез, антиномізм.

Отход от традиций классической немецкой философии, обусловленный идеями С.Кьеркегора и Ф.Ницше, подготовил почву для перехода на рельсы той формы бинаризма, который охватил в начале ХХ веке практически все сферы философского, культурно-исторического и художественного мышления. Определяющей чертой антиномизма нового времени стала его онтологическая направленность.

Объективная устремленность русской философской мысли рубежа столетий к разрешению антиномий в высшем синтезе постоянно сопрягалась с осознанием невозможности такого разрешения, с глубоко личностным переживанием неизбежности антиномизма.

Для Д.С.Мережковского как одного из крупнейших русских религиозных мыслителей и писателей-символистов начала минувшего столетия совершенно очевидной являлась мысль о необходимости синтетического переосмысления идеи "разорванного" антиномизма, о создании таких обобщенных концепций, в которых антиномизм не играл бы довлеющей роли.

Специфику мифопоэтики Мережковского-прозаика в разное время исследовали З.Г.Минц [20], Л.А.Колобаева [10], А.Г.Бойчук [4], А.Ханзен-Лёве [25] и др. В русле этой проблематики написана и настоящая статья. В ней проанализированы бинарные архетипы символистской исторической художественной прозы Мережковского, показано действие принципа антиномического двоения ее центральных образов.

В своих романах Мережковский стремился к настоящему синтезу, иногда противореча всем законам искусства. В статье "Пушкин" Мережковский декларирует: "Драгоценнейшими плодами усилий и борений человечества <...> являются те редкие моменты, когда два мира достигают хотя бы неустойчивого равновесия" [17, 156]. Мережковский безоглядно верил, что с помощью "Пресвятой Троицы" можно будет спасти человечество, идущее к катастрофе: "<...> для меня не безразлично, что мир погибает" [19, 52, 53]. Идею "третьего царства", "Третьего завета" Мережковский связывал с эсхатологическими представлениями о "конце истории" в духе религиозно- философских традиций Достоевского, Вл.Соловьева и Ницше.

Идею синтеза непримиримых антиномий Мережковский находит в эпохе императора Юлиана. Во вступительной статье (1896) к роману Лонга "Дафнис и Хлоя" (в его собственном переводе с древнегреческого) он говорит о предпринятой в IV веке попытке достичь на основе возрождения эллинского духа "гармонического слияния древнего олимпийского и нового галилейского (христианского. - И.Ч.) начала в одну, еще никем на земле не испытанную и неведомую культуру". Эта несвершившаяся попытка, по мысли Мережковского, "была повторена в Италии, через тысячелетие, причем сущность Rinascimento осталась та же <...>, сущность эта заключается в наивном или преднамеренном сопоставлении двух начал - христианского и языческого, Голгофы и Олимпа, в страстной, хотя и неутолимой жажде разрешить это противоречие, слить эти два начала в новую, неведомую гармонию". Далее - третий этап: "И вот теперь, на рубеже XX века, мы стоим перед тем же великим и неразрешимым противоречием Олимпа и Голгофы, язычества и христианства, опять и надеемся, и опять ждем нового Rinascimento, чей первый и смутный лепет называют Символизмом" [16, 8].

Будучи творцом непримиримых антиномий, Мережковский отталкивался от разрешения вечного спора "души и тела", предложенного Ницше, и пребывал в постоянных поисках новой концепции "Грядущего". Мережковский нашел возможность спасительного синтеза в будущей церкви Святого Иоанна и будущей религии Святой Троицы, исходящей из концепции единства Отца, Сына и Святого Духа, где последний примиряет два божественных начала. Ницше же выделял лишь одну сторону христианства - "вечное нет, без вечного да - умерщвление плоти без воскресения, отрицание без утверждения" [15, т.11, 220]. Синтез двух правд - языческой и христианской - цель творчества Мережковского, несмотря на то, что в "Юлиане Отступнике" мы наблюдаем настоящую апологию античности и эллинизма.

Для Мережковского символизм представлял собой не только литературную школу или литературное течение, но вполне определенный тип творчества (метод), тип сознания, отношения к миру. "Символисты не хотели отделять писателя от человека, литературную биографию от личной. Символизм не хотел быть только художественной школой, литературным течением. Всё время он порывался стать жизненно-творческим методом, и в том была его глубочайшая, быть может, невоплотимая правда, но в постоянном стремлении к этой правде протекла, в сущности, вся его история" [26, 365]. Эту справедливую мысль продолжают слова Г.Адамовича о том, что "без Мережковского русский модернизм мог бы оказаться декадентством в подлинном смысле слова" [1, 46].

Символизм как метод для Мережковского - это, прежде всего, "многострунность", показ явления во многих планах, подчас, казалось бы, взаимно исключающих друг друга. "Искусство должно быть всегда многострунным, - писал А.Белый А.Блоку в 1903 г. - Только тот имеет право на односторонность, кто знает, что такое многострунность. Быть многострунным - наша прямая обязанность". Мережковского вдохновляли открывшиеся в его произведениях перспективы проникновения в сложный, многоплановый ("многострунный") мир мифа.

Сложности генезиса прозы Мережковского с его доктринальным мистицизмом соответствует глубокая антиномичность ее проблематики. Расколотость сознания, двойственность, противоречивость - знак подлинного интеллигента, думающего человека (в понимании Мережковского - то, что отличает его от обывателя). Раздвоенность чувств автора порождает целую систему противостояний в его романах. Эта система перерастает в цельную конструкцию мира, исполненную открытой и потаенной борьбой противоположностей, которые владели, владеют и будут владеть всей действительностью.

Нужно иметь в виду основную мысль Мережковского о том,