Утром семья О-Сити вернулась домой, и связь влюбленных прервалась. Сильно тосковала О-Ситино делать было нечего. Однажды зимой в холода пришел к порогу мальчик, бродячий торговец грибами и конскими метелками, а между тем надвигалась ночь, на дворе стужа, пожалели мальчика хозяева, впустили в дом погреться, так он и уснул в сенях. А ночью прибежали с известием, что разрешилась от беремени соседка, и хозяева, едва успев всунуть ноги в сандалии, побежали проведывать младенца.О-Сити вышла их проводить и взглянула случайно на спящего, да это же — Китидзабуро! Отвела О-Сити юношу в свою комнату, растерла-обогрелаа тут родители вернулись. Спрятала она юношу под грудой платьев, а когда родители уснули, сели они вдвоем за ширмой и давай разговаривать, но очень страшно было, что услышат взрослые, тогда они взяли бумагу и тушь и принялись писать друг другу слова любви — и так до рассвета.

Но на новую встречу не было у О-Сити никаких надежд, и тогда решилась она на преступление, вспомнив, что первое их свидание стало возможнымиз-за пожара, и решилась девушка на ужасный поступок — подожгла дом: повалил дым, забегали и закричали люди, а когда пригляделись, поняли, что виновата во всем О-СитиЕё водили по городу, выставив публике на позор, и люди толпами сбегались поглазеть на нее, никто не пожалел несчастную. Она была все так же прекрасна, потому что продолжала любить Китидзабуро. Перед казнью ей дали в руки ветку поздно расцветшей сливы, и она, любуясь ей, сложила такие строки: «Печальный мир, где человек гостит! / Мы оставляем имя в мире этом / Лишь ветру, что весною прилетит… / И эта вепса ныне облетит… / О, Ветка, опоздавшая с расцветом!.." (Перевод Е. Пинус)

Только вчера была жива, а сегодня ни праха, ни пепла не осталось. Лишь ветер ерошит хвою сосен, да иной прохожий, услышав историю О-Ситиостановится да задумается.

От Китидзабуро скрыли всю правду, тем более что он лежал тяжело больной. Родители покропили жертвенной водой поминальный столбик, и Китидзабуро, когда увидел его наконец через сто дней после смертиО-Ситивознамерился лишить себя жизни, но настоятель храма отнял и спрятал его меч, так что оставалось ему только откусить себе язык либо сунуть голову в петлю, т.?е. принять смерть нечестивую. Не решился на это Китидзабуро и, наконец, с благословения настоятеля принял постриг. Так жаль было сбривать волосы такому красавцу, что бондза дважды отбрасывал бритву. Жаль ему было Китидзабуро даже больше, чем О-Сити в последние минуты её жизни. Принять постриг из-за любви! на жаль! И печаль, и любовь — все смешалось в этом мире.

Новелла о Гэнгобэе, много любившем

Гэнгобэй был в тех местах известным красавцем, он и волосы зачесывал необычным образом, и клинок носил у пояса непомерной длины. Да и любил он только юношей, днем и ночью предавался любви, а слабых длинноволосых созданий обходил стороной. Особенно любил одного юношу красоты необычайной, так что и жизнь за него отдать не жаль было. Имя ему было Хатидзюро. Видом своим напоминал он полураскрывшиеся цветы вишни. Однажды унылой дождливой ночью уединились они и предались игре на флейте, ветер заносил в окно аромат цветущей сливы, шелестел бамбук, слабо кричала ночная птица, тускло светила лампа. И вдруг юноша смертельно побледнел и дыхание его прервалось. О, ужас! прекрасный Хатидзюро скончался! Закричал, заплакал Гэнгобэй, позабыв, что свидание их было тайным. Сбежались люди, но сделать было ничего нельзя: ни снадобья, ни притирания не помогли. Но что делать, предали тело юного красавца огню, затем наполнили пеплом кувшин и зарыли среди молодых трав. Обливаясь слезами, предавался отчаянию Гэнгобэй на могиле друга. Каждый день собирал он свежие цветы, чтобы их ароматом порадовать умершего. Так, словно сон, промелькнули летние дни, подошла осень. Вьюнок обвил ограду старого храма, и жизнь наша показалась Гэнгобэю не прочнее капелек росы на лепестках вьюнка. И решил Гэнгобэй покинуть родные места, а до того от всей души дал монашеский обет.

В деревнях готовились к зиме, Гэнгобэй шел по полям и видел как крестьяне запасали валежник и тростник, выколачивали одежду — отовсюду доносился стук вальков. Там, в полях, увидел Гэнгобэй красивого юношу, что в багряных зарослях кустарника высматривал птичек. На юноше была зеленоватая одежда, пояс — лиловый, на боку клинок с золотой гардой. Красота его была мягкая, лучащаяся, так что даже походил он на женщину. До самых сумерек любовался он юношей, а потом вышел из тени и пообещал ему наловить много-много птичек. Спустив рясу с одного плеча, чтобы ловчее было, наловил он тут же множество птичек. Юноша пригласил Гэнгобэя в свое жилище, где было много книг, сад с диковинными птицами, на стенах развешано старинное оружие. Слуги принесли богатое угощение, а ночью обменялись они клятвами. Слишком скоро наступил рассвет, нужно было расставаться, ведь Гэнгобэй направлялся в монастырь на богомолье. Но только вышел из дома прекрасного юноши, как совсем позабыл о благочестивых делах, в монастыре пробыл один только день, торопливо помолился и сразу же в обратный путь. Вступив в дом юноши, усталый Гэнгобэй погрузился в сон, но ночью был разбужен отцом красавца. Он сообщил Гэнгобэю, что несчастный юноша скончался сразу после его ухода, причем до самой кончины твердил о каком-то преподобном отце. Гэнгобэй погрузился в невыразимую печаль и совсем перестал дорожить своей жизнью. Он решил на этот раз непременно покончить с собой. А ведь все, что с ним случилось, и внезапная гибель двух юношей — все это было возмездием за прошлую жизнь, вот в чем дело!

В жизни достойно сожаления то, что самые глубокие чувства и страсти так бренны, так быстротечны, глядь, муж теряет молодую жену, мать — младенца, кажется, один только выход и есть — покончить с собой. Ан, нет, высохнут слезы и новая страсть овладевает сердцем — вот что печально! Вдовец устремляет помыслы ко всяческим земным сокровищам, вдовица неутешная уже благосклонно выслушивает речи свах о новом браке, даже не дожидаясь положенных тридцати пяти дней траура, потихоньку притирается, надевает яркое нижнее платье, волосы причесываеткак-то по-особенному — вот и готова невеста, а как соблазнительна! Нет на свете существа страшнее женщины! А попытайтесь остановить её безумства — льет притворные слезы.

В одном городке жила девушка по имени О-Манлуна шестнадцатой ночи спряталась бы в облака при виде нее, так сверкала её