Місяця за два до вбивства сера Денверса я ліг спати Генрі Джекіля, а прокинувся Едвардом Хайдом. Це пророкували мені грізну кару. Останнім часом тіло Хайда стало вище, ширше і налилося силою. Я поступово втрачав зв'язок з моїм першим і найкращим «я» і починав зливатися з другої, гіршої, частиною мого єства. Я понял, что должен выбрать между ними раз и навсегда. Я предпочёл пожилого доктора, неудовлетворённого жизнью, но уважаемого и окружённого друзьями, но у меня не хватило силы воли остаться верным своему выбору. Время притупило остроту моей тревоги, и в час душевной слабости я вновь составил и выпил магический напиток.

Мой Дьявол вырвался наружу с яростным желанием творить зло. В ту ночь Хайд совершил убийство. Вновь и вновь я возвращался к ужасу этого проклятого вечера. Всё было решено окончательно. С этих пор о Хайде не могло быть и речи. Я даже радовался, что обстоятельства помогли мне избавиться от него. Теперь стоит Хайду появиться, и его предадут справедливой казни. Я решил, что моё будущее превратиться в искупление прошлого. Мною немало было сделано для других, и это приносило мне радость.

Вскоре я снова поддался искушению, и, оставаясь самим собой, не устоял перед соблазном. Эта краткая уступка моему злому началу оказалась последней соломинкой, безвозвратно уничтожившей равновесие моей души. Я сидел в парке на скамье, когда по моему телу пробежала судорога. Я ощутил дурноту и озноб и вновь превратился в Хайда. Я стал думать, как добраться до лекарства, и в конце концов написал письмо Лэньону. Когда я снова стал собой, то понял, что во мне произошла решительная перемена. Я боялся, что останусь Хайдом навсегда.

С этого дна мне удавалось сохранить обличие Джекила только под действием препарата. Стоило мне уснуть, как я просыпался Хайдом. Это обрекло меня на бессонницу и превратило в обессиленное ужасом существо. Хайд словно обретал мощь по мере того, как Джекил угасал. Моё наказание могло бы длиться ещё многие годы, если бы запасы соли не начали иссякать. Я приказал обшарить все аптеки Лондона, но напрасно. Видимо в той соли, которой я пользовался, была какая-то примесь, и именно эта примесь придавала силу снадобью.

С тех пор прошло около недели. Я дописываю это объяснение под действием последнего порошка. Генри Джекил в последний раз мыслит как Генри Джекил, и в последний раз видит в зеркале своё лицо. Надеюсь, что смогу уберечь это письмо от обезьяньей злобы Хайда. Умрёт ли Хайд на эшафоте? Для меня это не имеет никакого значения. Час моей настоящей смерти уже наступил, дальнейшее меня не касается. Сейчас я запечатаю свою исповедь, и этим завершит свою жизнь злополучный Генри Джекил.